Партнеры Живи добром

Эпоха Бродского: мытарства заблудшего



Иосиф Бродский – настолько  громкое имя, насколько забыта его могила в тенистом венецианском саду. Всего двадцать лет прошло со дня смерти поэта, а он стал классиком уже при жизни, даже не окончив восьмого класса общеобразовательной школы. Анна Ахматова одна из первых объявила, что наряду с тем, как была эпоха Пушкина, настанет время, которое станут называть эпохой Бродского. 

11.jpg

Слишком много людей живы, кто лично знал Иосифа Александровича: его многочисленные друзья, подруги, оамериканившиеся русские эмигранты, по привычке продолжающие жить в США. О нем рассказывают такое количество разных историй, что отличить правду от субъективного искаженного восприятия представляется маловероятным. А герои и героини его стихов вовсе открещиваются от того, в каком иной раз неприглядном свете они выставлены в творчестве поэта, категорично утверждая, что все, что о них писал Бродский – это беззастенчивое вранье. Чем современнее поэт, тем больше измышлений и выдумок его окружают и тем меньше есть вероятность узнать  хоть сколько-нибудь достоверную информацию.

I

Я пил из этого фонтана
в ущелье Рима.
Теперь, не замочив кафтана,
канаю мимо.
Моя подружка Микелина
в порядке штрафа
мне предпочла кормить павлина
в именьи графа.


II

Граф, в сущности, совсем не мерзок:
он сед и строен.
Я был с ним по-российски дерзок,
он был расстроен.
Но что трагедия, измена
для славянина,
то ерунда для джентльмена
и дворянина.

Вся жизнь Бродского – соперничество и борьба с теми, кто препятствовал его желаниям, свободе и независимости. В противопоставлении он утверждал себя как личность. Бороться системой строевого шага и наглухо затянутых красных галстуков он начал еще в школе, сбежав сначала из седьмого класса, пытаясь поступить в балтийское училище на подводника, затем снова, но уже окончательно бросил школу в восьмом классе, после чего долго искал себя то в призвании фрезеровщика на заводе, то в морге, ассистируя патологоанатомам на вскрытии трупов, то путешествуя с палатками в геологической экспедиции по Карелии. Бродский сделал решительный шаг – бросил ненавистную школу, но что дальше делать со свободой – не знал. 

Когда Бродскому было двадцать четыре года, его судили по новоиспеченной статье оголтелого диктатора Хрущева о тунеядстве. Более издевательской статьи человеку, который занимался тяжелым физическим трудом на фрезерном станке, придумать было сложно. Эта акция была целиком и полностью спланирована КГБ, так как Бродский был взят на заметку в связи с антисоветскими высказываниями, а также популярностью в подпольном издательстве – Самиздате. 

22.jpg

Разгромный фельетон «Окололитературный трутень» в газете «Вечерний Ленинград», недвусмысленно посвященный поэту Бродскому, также был заказан КГБ. Яков Лернер, впоследствии неоднократно судимый за мошенничество и махинации, а также некто, подписавшийся псевдонимом М. Медведев, состряпали гневную обличительную статью с фальсификацией стихотворных строк, к которым Бродский не имел никакого отношения. Обличали представимо в чем: в пропаганде пессимизма, декадентстве и ущербном мировоззрении, в попытках предать родину.

Бродский отнесся к этому суду так, как должен был отнестись взрослый, психически здоровый человек к происходящему рядом с ним фарсу: равнодушно. Он спокойно отвечал на вопросы судьи, практически и не пытаясь защищаться в заведомо решенном деле. Результат – ссылка на пять лет в деревню Норинское Архангельской области. Позже Бродский назовет это время самым счастливым и плодотворным в своей жизни, а Анна Ахматова на это воскликнет: «Какую биографию делают нашему рыжему!».

Его борьба не была ярой и демонстративной. Он боролся с грязью болота, называвшегося СССР, внутри себя, глубоко лично, воплощая протест в поступках и, конечно же, стихах. Актом протеста и возмущения против порабощения человека в СССР станет 4 июля 1972 года, когда Бродский покинет Россию навсегда. Этим поступком поэт плюнет в лицо гадкой удушливой системе, но навсегда сохранит любовь и тоску по России. Когда развалятся Советы, он все равно не вернется домой. Так, как однажды ушедши, он  больше не вернулся в школу, так, как подравшись с другом, с которым ему изменила самая большая любовь в его жизни – он никогда его не простил. Так и на родину, которая однажды вышвырнула его, он никогда больше не вернется. 

33.jpeg

Сжигать мосты - те самые, разводные, среди которых он провел 32 года, - станет основным принципом его жизни. Люди по-разному выживали в СССР. Кто-то сам становился палачом, кто-то предателем и стукачом, другие научаются искусно лицемерить и прикидываться счастливыми советскими гражданами великой коммунистической страны. А для Бродского единственным способом выжить и доказать свою правоту – был отъезд из России. 

Его решительность и отвага начинали источать сомнение и растерянность после того, как сделан окончательный шаг. А иначе почему воспоминания друзей Бродского поразительно совпадают в том, что он часто плакал, стесняясь этого и скрывая, но тем не менее очень многие вспоминают слезы, наворачивающиеся на его глаза. А иначе зачем бы он стал писать абсолютно абсурдное с точки зрения смысла и пользы письмо Л.И. Брежневу с просьбой сохранить его имя в русской литературе. 

«Я прошу дать мне возможность и дальше существовать в русской литературе, на русской земле. Я думаю, что ни в чем не виноват перед своей Родиной. Напротив, я думаю, что во многом прав. Я не знаю, каков будет Ваш ответ на мою просьбу, будет ли он иметь место вообще. Жаль, что не написал Вам раньше, а теперь уже и времени не осталось. Но скажу Вам, что в любом случае, даже если моему народу не нужно мое тело, душа моя ему еще пригодится»

44.jpg

Многие его коллеги, друзья, увидев это письмо в газетах, были неприятно удивлены попыткой Бродского склонить голову перед советской властью. Ответа на это письмо не последовало. 

Эти не сразу понятные и объяснимые поступки поэта говорят о том, что душа его никогда не находила покоя. Его больное, измученное кофеином и табачным дымом сердце, болело еще и из-за постоянных сомнений в правильности своих поступков, из-за боязни, что ему никогда не удастся вернуться на родину, что он никогда не увидит Марию Басманову – женщину, которую он любил всю свою жизнь, что никогда не увидит своих горячо любимых родителей. Все его страхи в конечном итоге обернулись реальностью. Жестокой, грубой и безжалостной. 

Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.
Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее, виски:
в который вдарить? Портила не дрожь, но
задумчивость. Черт! все не по-людски!
Я вас любил так сильно, безнадежно,
как дай вам Бог другими - но не даст!
 

Но одна из сторон личности Бродского была удовлетворена сполна. При жизни он получил все звания и почести, о которых только мог помыслить. Нобелевская премия в 1987 году, стипендия Макартура в 1981, звание поэта-лауреата США в 1991, а также звание Кавалера Ордена Почетного Легиона. Есть своя правда в словах тех людей, которые говорят, что если бы Бродский не выехал за границу, его бы так не увешивали всевозможными наградами. 

Политический интерес Нового света в дифирамбах русскому поэтому состоял в том, чтобы устыдить Советы, показав им, какого великого поэта они выдворили из страны и использовать имя Бродского в качестве антикоммунистической пропаганды, показать миру, какие гениальные люди сломя голову бегут из страны. 

55.jpg

Там, где много тщеславия и вдруг появляется некая фигура, которая все эти тщеславия удовлетворяет, есть смысл задуматься над тем, какой природы сила, обещающая и дарующая все сокровища мира. Как бы там ни было, Штаты дали Бродскому возможность без ограничений заниматься тем, чем он хочет, говорить, не боясь, что за неосторожные слова на него донесут в КГБ, выпускать сборники стихов в печать и беспрепятственно путешествовать по всей Европе: любимой с детства Венеции, Швеции, так напоминающей своим климатом родной Ленинград. 

Уже выросло целое поколение молодых людей, читающих Бродского, чье трагическое мировосприятие, положенное на стихи, продолжает находить отклик в сердцах людей даже на том берегу океана.

Ниоткуда с любовью, надцатого мартобря,
дорогой, уважаемый, милая, но неважно
даже кто, ибо черт лица, говоря
откровенно, не вспомнить, уже не ваш, но
и ничей верный друг вас приветствует с одного
из пяти континентов, держащегося на ковбоях;
я любил тебя больше, чем ангелов и самого,
и поэтому дальше теперь от тебя, чем от них обоих;


Анна Иоки

 


 

Рекомендуем

Анонс. Comic Con Russia 2016
«Самый плохой актёр Парижа». Трогательная судьба Жана Маре
Вынужденный помощник ("Али, рули" реж. Майк Даус)
Печать великих лет Веры Мухиной
Кино. Премьера. "Финансовый монстр"
Не один в поле («ЛЕГО Фильм: Бэтмен», реж. Крис МакКей)
Делай добро и бросай его в воду («Удивительное путешествие доктора Дулиттла» реж. Стивен Гейган)
Кино. Премьера. "В тихом омуте"
Премьера спектакля "Затмение" в Community Stage
Евгения Симонова. Жизнь на сцене и за кулисами